Интервью с художником Юрием Богачёвым 1 мая, 2020 – Опубликовано в: Интервью, Новости
2020-02-10
Работа художника-иллюстратора вызывает живой интерес. Мы попросили художника-иллюстратора Юрия Николаевича Богачёва ответить на вопросы наших подписчиков в ВКонтакт Получился откровенный разговор, затронувший не только иллюстрацию, но и многие другие сферы.
Юрий Николаевич Богачёв — художник, поэт, композитор, бард. Увлеченный фотограф и путешественник. В издательстве «Нигма» с его иллюстрациями вышли книги «Белый вождь», «Всадник без головы», «Твердая рука», «Плутония». В ближайшие дни в продажу поступит новинка — «Оцеола, вождь семинолов».
Александр Орлов: Как Вы удерживаете вдохновение, когда рисуете?
Юрий Богачёв:
Александр, это любимый вопрос. Потому что его практически не существует в профессиональном деле.
Например, мой средний внук — серьёзный хоккеист. У него помимо школы по две тренировки в день и по два турнирных матча с разъездами в неделю. О каком вдохновении может идти речь? — Пахать надо, лопатить! Разумеется, если дело любимое! Как только стал на лёд, тут же азарт и накатывает. Как только гитарист взял инструмент в руки — сразу обо всём забыл и его не оторвать.
То же самое и с рисованием. Садись за стол и компонуй эскиз, придумывай макет книжки, рисуй оригинал иллюстрации. Никакого вдохновения профессионалу специально ждать категорически не нужно, оно обязано автоматически приходить «как штык» в рабочее время. Это отмазка для дилетантов и лентяев. Правда, все мы люди, и лень никто не отменял, равно как и переутомление. Бывает моральный подъём, бывает спад, но это как у всех.
В чём вы правы, так это в том, что при длительном книжном проекте довольно трудно сохранять единое эмоциональное настроение вещи в течение нескольких месяцев, держать в голове части целого, выделять акценты, корректировать уже готовое с учётом новых эпизодов. Но это — процесс. И его надо любить.
Роман Волков:Не хотели бы Вы проиллюстрировать серию романов про Виннету Карла Мая? Очень хотелось бы увидеть книжку в серии «Страна приключений» с Вашими иллюстрациями.
Юрий Богачёв:
Роман, в серии «Страна приключений» вышло уже более 60-ти книг, и я не знаком со всеми из них. Возможно, Винету уже был кем-то проиллюстрирован, или находится в работе, или только планируется, я не знаю. Но, если бы мне предложили это произведение, то я бы очень подумал. Честно говоря, мы в редакции уже решили, что в следующий раз попробуем поработать над принципиально другой литературой. Что-нибудь европейское или российское хотелось бы. Сменить географию, эпоху, характер повествования. Четыре книги подряд с индейской тематикой исчерпали мои представления об этой жизни. Впечатления могут быть уже только вторичными, основанными на прочитанном, увиденном в книгах или фильмах.
Так что Винету — это вряд ли.
Хотя …
София Белкина:Бывает ли у Вас чувство, когда хочется проиллюстрировать книгу, которая еще не написана? То есть чувство, что какого-то сюжета еще не хватает?
Юрий Богачёв:
София, вопрос очень личный. Проиллюстрировать то, чего ещё нет, пожалуй, желания ещё не возникало. Нарисовать свой отдельный оригинальный сюжет, не связанный с литературой, — это бывает нередко.
А иногда хочется написать самому то, чего никто кроме меня не напишет, потому что это знаю, помню и чувствую только я. Более того, у меня есть такие тексты, уже написаны. Они годами лежат без движения, и я не знаю, имеет ли смысл их публиковать в любой форме? Но уж точно я не стану их иллюстрировать и другим не дам.
Наталья Золотарева:
Здравствуйте, я купила 4 книги Нигмы с Вашими иллюстрациями, прочитала 2, сын читает Плутонию и далее я на очереди. Во всех этих книгах очень нравятся иллюстрации, они такие красочные, яркие, динамичные, очень выразительные и прекрасно передают текст. Вопрос такой — сколько рисунков Вы обычно делаете к книге? Как отбираете самые лучшие из них? В процессе работы Вы читаете, перечитываете книгу, чтобы так точно передать характеры героев и мысли писателя? Спасибо.
Юрий Богачёв:
Подготовка книги — процесс творческий и коллективный. Количество иллюстраций определяется совместными усилиями с художественным и литературным редакторами, дизайнером-верстальщиком, работающим над макетом. Это ещё и вопрос экономики, бюджета издания, тут ведь — производство, материалы. В среднем в сериийных книгах «Страны приключений» «Нигмы» 25 или чуть больше полностраничных (полосных) иллюстраций.
Но прежде чем сделать каждую, приходится придумывать по нескольку вариантов эскизов, и не все они удачные.
Читать книгу придётся не один раз: и всю целиком, и по частям по мере работы над эпизодами. Причём, не обязательно подряд, от начала к концу. А как в кино — с любого места, которое для тебя уже прояснилось в замысле. Главное помнить: любая сцена — часть целого действия и должно укладываться точно в единую композицию, идею, — опять же, как в театре, кино, опере, балете. Книга — не набор картинок, а единый художественный организм.
Дарья Курбанова:
Здравствуйте, Юрий Николаевич, скажите, пожалуйста, в серии «Страна приключений» Вы сами выбирали произведения, которые хотели бы проиллюстрировать, иными словами, относятся ли данные приключенческие романы к числу Ваших наиболее любимых? Какими произведениями Вы зачитывались в детстве? Делали Вы тогда какие-нибудь к ним зарисовки?
Юрий Богачёв:
Дарья, первое предложение от издательства «Нигма» было совершенно конкретным — «Плутония» В.А. Обручева. К счастью, эту книгу я любил с детства и всегда огорчался, что её знают меньше, чем экранизированную «Землю Санникова». Затем уже предлагали что-нибудь из серии «Страна приключений» на выбор с учётом моих пристрастий и стилистики рисования. Так совпало, что вся эта серия приключенческой классики практически составляла репертуар моего чтения в возрасте 12-15 лет. И теперь я второй раз переживаю детство.
Елена Субботина:
1. А нас с дочкой Юлией интересует — как Юрий нашёл свое призвание, что подтолкнуло его стать иллюстратором книг?
2. Во время путешествий Юрий предпочитает делать зарисовки (этюды, наброски) или фотографировать?
Юрий Богачёв:
Решение заняться иллюстрацией постепенно вызрело во время учёбы в МХУ » Памяти 1905 года». Под влиянием любимых педагогов Ю.М.Карпушина и М.Ф.Петрова — любимого иллюстратора — я понял, что писать огромные холсты маслом — это не по мне, и что я хочу быть графиком, причём, книжным. В Полиграфический институт я поступал уже целенаправленно, чтобы работать с литературой в книжной форме.
Во время поездок, конечно, лучше рисовать, если есть хоть не много времени. Иногда удаётся. Но, когда его нет совсем, и всё на бегу, то фотография выручает, фиксирует и сохраняет эмоцию, состояние или деталь, которую ни в каком журнале не найдёшь. Тут ты как охотник за удачным кадром.
Юля Кодухова:
Как Вы поступите при создании образа персонажа, если описание автора (например, в одежде, быте, архитектуре) будет не соответствовать реальным вещам описываемой эпохи и месту действий? Полностью поддержите автора или внесёте коррективы в образ, убрав «откровенные ляпы»? Спасибо.
Юрий Богачёв:
Юля, вариантов несколько.
1) Если литературно-художественная ценность текста столь же сомнительна, сколь и историческая достоверность, то можно отказаться от предложения. Не за всякую работу художнику нужно хвататься. Это не повинность.
2) Можно пойти за автором, если он осознанно меняет реалии ради особой выразительности или гротеска и даёт понять читателю, что это постмодернистская ирония. Но я с такими случаями не сталкивался.
3) А вот «убрать явные ляпы» и внести коррективы можно.
Вот прямо сейчас я рисую викингов. Все знают, что рогов на шлемах они не носили, — это голливудский штамп. Рога бесполезны и опасны для жизни бойца. Но у автора в романе один персонаж не только имеет рога, но они даже играют чёткую сюжетную роль в тексте. Я в данном случае рисую только этого героя в рогатом шлеме, выделяя его на общем фоне, но ни у кого другого больше. Пусть будет этакий дерзкий оригинал.
Наталья Сахарова:
Здравствуйте. Чтобы передать характер героя на сцене актеры вживаются в роль, а потом долго не могут «выжиться» из нее. Скажите, пожалуйста, при создании иллюстраций с вами происходит что-то подобное? Насколько глубоко художник погружается в воображаемый мир, созданный тем или иным писателем? Спасибо.
Юрий Богачёв:
Не стану преувеличивать. Прыгать ягуаром или ржать как мустанг в людном месте пока не тянуло. Но, если без шуток, то погружение в изображаемую среду происходит неизбежно. Всё время в голове прокручиваются сцены, сюжеты, ракурсы. Всюду ищешь подходящее дерево, крыльцо, траву, лицо, позу. Бывали случаи, когда в пассажире метро вдруг узнаёшь, например, Кассия Колхауна из «Всадника без головы» или девочку Поллианну. Иногда всю ночь в полудрёме кажется, что красишь один и тот же кусок иллюстрации, а он не всё никак не закрашивается.
Татьяна Гускина
1. Если бы у Вас была волшебная возможность переместиться на машине времени на неделю в прошлое на американский континент в какое-нибудь индейское племя, причём с гарантией безопасности: сами Вы индеец этого племени, а не бледнолицый, племя не вышло ни с кем на тропу войны, стихийного бедствия не ожидается — мирная повседневная жизнь, то в каком возрасте (ребёнок, подросток, юноша, взрослый, пожилой) и какой роли (род занятий) Вам было бы интересно попробовать себя? В каком примерно веке? В какой части Америки, может быть даже в каком-то конкретном племени? 2. А второй вопрос банальный (но очень интересно): обращали ли внимание в детстве на художников-иллюстраторов книг, какие были любимые? Какие художники не иллюстраторы больше всего нравились?
Юрий Богачёв:
Вопрос прямо актёрский! Если по-актёрски и отвечать, то было бы интересно побывать в разных ролях: и молодым воином, и седым членом совета старейшин, и ребёнком-танцором, и даже многодетной красавицей — женой героя. Я бы, скорее всего, занялся в племени разрисовкой щитов, масок, плетением поясов, вырезал бы узоры на ручках томогавков и набивал бы всем на телах татушки.
Только не хотел бы быть главным вождём, чтобы не посылать своих детей на тропу войны, и не стал бы снимать с врагов скальпы.
2. Иллюстраторов я всегда любил очень разных: Г.Доре, О.Домье, И.Билибина, В.Лебедева, Е.Кибрика, Д.Бисти, В.Клемке, М.Майофиса, Э.Булатова и О.Васильева, В.Лосина.
Из живописцев очень люблю Брейгеля, Караваджо, Боттичелли, Гойю, Лотрека, Дега, Врубеля, Коровина, Фешина, да им нет числа.
Ольга Башкирова:
Добрый день! Вопрос вот такой: у каждого художника своя манера рисунка, свой «почерк». У вас замечательные книги «для мальчиков». А если вам предложат проиллюстрировать книгу, которая ну никак не подходит под вашу обычную манеру, такую книгу «для девочек», то вы скорее откажетесь или попробуете изменить свои художественные приемы?
Юрий Богачёв:
Ольга, такая книга меня уже была! Причём, предложение я получил в разгар работы над серией батальных историй про древних и не очень древних русских полководцев. Это был один из романов Элинор Портер «Поллианна выросла» — мировая классика для девочек. Бостон, начало 20 века.
Я невероятно обрадовался и написал в соцсетях: «Долой бородатых мужиков с топорами и дубьём! Даёшь соломенные шляпы, банты и платья в красную клетку!»
Но это для меня был вызов: совсем не типичные для моих прежних книг ситуации, много детей, американские интерьеры и пейзажи, ретро-лимузины, статуи, антиквариат. Кроме того, — юмор. Манеру менять не пришлось, но сам литературный материал корректировал рисование, подсказывал приёмы и цветовую гамму.
Катерина Соловьёва:Юрий Николаевич, а что Вы любили рисовать в детстве?
Юрий Богачёв:
Катерина, в детстве я любил рисовать почти то же самое, что и сейчас, (издателя не проведёшь) — лошадей, солдатиков, рыцарей, животных, кареты, автомобили и корабли. Барышень в бальных нарядах тоже рисовал, но они давались с большим трудом. А в 15 лет я поступил в училище, и пошла совсем другая программа от гипса до обнажённой модели и многофигурной композиции. А там — и до иллюстрации один шаг.
Катерина Молодцова:
Юрий Николаевич, вопрос от моих десятилетних детей: «Почему именно акварель — любимый материал для создания рисунков и иллюстраций, акварелью сложно рисовать, хотя она очень нежная. И какая краска (цвет) самый любимый?»
От себя добавлю, что дети занимаются в ИЗО-студии, и в этом году впервые начали рисовать акварелью, нелегко дается им рисование этими красками. Поэтому и решили задать такой вопрос Вам, после того, как мы рассмотрели Ваши рисунки и иллюстрации, и прочитали, к сожалению, немногочисленный биографический материал.
И огромное Вам спасибо за так чудесно проиллюстрированные книги и за будущую, пусть и виртуальную, беседу и общение, когда сначала Вы будете читать наши вопросы, а потом мы будем читать Ваши ответы!
Юрий Богачёв:
Акварель — не единственный материал для книжной иллюстрации. Мне доводилось рисовать и чёрно-белые книжки, тушью и пером, и карандашом с полутонами, но одним цветом. Многие работают гуашью, акрилом, цветными карандашами, компьютерной цифровой графикой. Но, всё же акварель — самая популярная техника в книге. Это потому, что она легка и прозрачна, позволяет «беречь белое», что очень важно для органичной связи рисунка с плоскостью бумажного листа. Кроме того, сейчас художники очень любят «миксовать» — смешивать разные техники, применять технические хитрости: кроющие маски, сетки, воск, соль. Возникают неожиданные эффекты и остроумные находки. А любимая краска у меня, наверное, берлинская лазурь или тио-индиго — тёмно-синяя с изумрудным оттенком.
Спасибо вам за добрые слова! Для вас и для ваших детей работаем.
Катерина Молодцова:
1. Юрий Николаевич, Вы художник. И у Вас очень живые, наполненные жизнью иллюстрации, в которых просто чувствуется сама жизнь в движении, эмоциях, чувствах, настроениях. Мы с детьми сразу влюбились в Ваши, такие на глазах оживающие рисунки. Спасибо Вам большое!
Но вы еще и композитор и бард. А могли бы Вы свои рисунки проиллюстрировать музыкой, переложить созданные Вами иллюстрации на бардовские песни?
Открываешь книгу, например, «Всадник без головы», а вместо иллюстраций Юрия Богачёва звучат его бардовские песни.
Какие Ваши песни могут, например, проиллюстрировать Плутонию, Оцеола, Всадника без головы?
Или все же это в Вас живет отдельно: вот Юрий Богачёв композитор и бард, а вот Юрий Богачёв-художник?
Юрий Богачёв:
Катерина, «композитор» — это очевидное преувеличение. Я не знаю и не читаю нот — хорош композитор- Просто я люблю жанр нашей авторской песни, много лет ездил по фестивалям, пел, у меня есть некоторое количество собственных песен на мои тексты и мелодии. Они записаны на паре дисков клуба «КЛЮЧ», их даже можно где-то отыскать в сети. Последние годы брать в руки гитару приходится всё реже и реже. Просто некогда. Работы рисовальной стало больше, а заниматься всё-таки следует своим делом, которому учён, и где от меня больше проку. Так что, моего «Всадника без головы» петь, пожалуй, не будем. А на открытиях выставок с удовольствием попоём хором. И про лошадок тоже.
Катерина Молодцова:
Юрий Николаевич, что Вам ближе: музыка или краски и кисти. И какой бы выбор Вы сделали, если бы необходимо, жизненно необходимо было решить: композитор и бард или художник?
Юрий Богачёв:
Музыку как слушатель люблю очень разную: и оперу, и русский рок, и народные песни, и камерное барокко, и джаз, и бардовскую классику, и португальское фаду, Высоцкого, конечно! — я его живьём на концерте слушал в 1978 году. Выбор даже не стоял. Его сделала сама жизнь: я кое-что умею в области книжной графики, этим и занимаюсь. А слушать музыку можно почти везде и почти всегда.
Аня Родина:
Когда вы рисуете иллюстрации, изображая персонажей произведения, берете ли вы их из воображения или это реальные прототипы из вашей жизни?
Юрий Богачёв:
Образ, или облик героя возникает сразу или постепенно на основе чтения авторского текста. Иногда персонажи кого-то напоминают, или знакомых в жизни, или киногероев, актёров театра. Но всё-таки, это сходство не буквальное и не полное. Литературный герой — часть произведения искусства, он сконструирован писателем из его фантазий и его личных впечатлений. Поэтому можно пользоваться и набросками с натуры, и зарисовками друзей и знакомых, и воспоминаниями из личной жизни, но следует помнить, что герой имеет право на личный неповторимый характер и неповторимую внешность, обязательно есть зазор между персонажем и прототипом.
Как писал А.С. Пушкин: «Всегда я рад заметить разность между Онегиным и мной».
Евгения Астрова
Юрий Николаевич, здравствуйте!
Когда я рисую, мои герои всегда похожи на близких людей. Чаще всего на кого-то из детей.
Знаю, что и писатели часто наделяют своих персонажей чертами знакомых людей.
На кого похожи Ваши герои? Есть ли в них черты близких и дорогих или просто знакомых людей? Ведь это возможность их увековечить.
Почему-то вспомнился сейчас «Хоббит» с иллюстрациями Михаила Беломлинского, тот, где Бильбо похож на Евгения Леонова.
Юрий Богачёв:
Евгения, тема знакома. Раза два я прямо почти портретно воспроизвёл одного профессора региональной истории и старого друга галериста среди витязей-дружинников. И внуков тоже возникает соблазн увековечить в классике для детей. Но вообще, думаю, это не совсем верный ход. Каждый литературный герой хорош своей неповторимостью, и лицо, и характер у каждого должен быть свой. Натурой можно и нужно пользоваться, но, как говорится, внося «поправку на ветер». То есть на эпоху, на ситуацию, социальное положение, образ жизни и прочее. Хотя, конечно, страсти человеческие вечны.
Полина Терехова:
Юрий Николаевич, добрый день!
1. Какие игрушки были для Вас самыми любимыми в детстве? Во что любили играть с ребятами? Стал ли для Вас своим мир компьютерных игр?
2. Если бы Вы завели лошадь, какую бы масть и породу выбрали?
Спасибо!
Юрий Богачёв:
1.До школы у меня был любимый резиновый крокодил. Он был сделан совершенно реалистично, как живая скульптура, прямо как аллигатор в «Оцеоле» — с изгибом хвоста, в ползучем движении. Потом я из любопытства с трудом отрезал ему ножницами хвост. Внутри оказалось пусто, и я расплакался, потому что любопытство исчезло, а игрушка погибла. Так что, теперь я сторонник «неразрушающего анализа».
В детстве, а это были небогатые 1960-е годы, мы играли в «баночки» — пробки от пива — били и переворачивали их чугунными битками со свалки, в «штандар», в «вышибалы» с мячом, в партизан, в прятки. — Это в городе. А в деревне мы играли с помощью деревянного реквизита — в лапту или в «попа». Поп — не очень толстая «рюха», то есть чурка, отпиленная от бревна. Попа ставят на землю, бросают в него по очереди большими палками, самый мазила назначается водящим, который гоняется за остальными, пока не осалит всех.
Я совершенно компьютерный человек. Сел за машину, когда их только завезли в страну, в 1990-91 гг., но я абсолютно не играю в компьютерные игры. Не из принципа, а просто жалею время, так как знаю, что стоит увлечься и — вся работа насмарку.2. Лошадей я всегда любил деревенских, рабочих, неприхотливых. Я много помогал деду и соседям. Умею запрягать-выпрягать, навивать на фуру сено, возить клевер, ездить верхом, чаще — без седла, поить в озере и выпускать лошадь после работы пастись. Любимые лошади были: гнедая с белой лысиной на морде кобыла Ханка и вороной мерин со звёздочкой во лбу Бойчик, которому волки в два года откусили клок заднего бедра. Он отбился и прожил 30 лет — полтора лошадиных века.
Но вообще лошадей я изучал подробно и разницу в экстерьере между английской чистокровной, будёновской верховой, ахал-текинцем, арабом, орловским рысаком, мустангом и лошадью Пржевальского знаю вполне.
Жанар Самарбаева:1) Посоветуйте, пожалуйста, интересные книги про индейцев (Майн Рида — прочли).
2) Классические иллюстрации про индейцев — графика, Вас в живописных иллюстрациях привлекает декоративная стилизация или реализм?
Юрий Богачёв:
1. Томас Майн Рид, Фенимор Купер с его пенталогией о Кожанном Чулке, Гюстав Эмар («Твёрдая Рука», «Гамбусино») — пожалуй, самые глубоко погружённые в индейскую тему авторы. Ещё есть «Дочь Монтесумы» Генри «Райдера Хаггарда». Но вообще, книг об индейцах гораздо больше. Сейчас очень здорово в поиске помогает интернет, он может предложить десятки научно-познавательных и художественных произведений, новых и старых авторов.
2. Иллюстрация — один из самых универсальных и разнообразных в стилистическом отношении жанров. Поэтому я люблю и чёрно-белую графику с лаконичной «порющей» линией, и живописные решения.
Могут быть прекрасные иллюстрации в манере академического реализма, или, наоборот, доходящие в условном обобщении почти до знака, символа, абстракции. И есть бесконечные сочетания и комбинации того и другого. Но для меня важнейшим критерием является ощущение жизни. Живое, знакомое каждому человеку чувство, ассоциация с чем-то родным, узнаваемым, убедительным. Если живая правда есть — то пусть будет и декоративная условность. Но, если видно, что художник оригинальничает ради ложного своеобразия, предлагает зрителю (ребёнку!) лживые образы, деформации и необоснованный произвол, то такого мне не нужно. А когда автор рисует по-честному, как для себя самого, то это и другим людям сразу видно, пусть даже он будет очень смел в экспериментах с формой, но при этом сохраняет живую правду.
Анна Язовских:На кого похожи нехорошие персонажи? На ваших недругов? )))
Юрий Богачёв:
Анна, да у меня не особенно много недругов. Практически и нет. Как-то стараюсь с людьми дружить и не помню, чтобы с кем-то из знакомых ассоциировал нехороших персонажей. Чаще в памяти всплывают киногерои, актёры, особенно второго плана, не раскрученные рекламой, но выразительные внешне. Давно замечено, что артисты любят отрицательные роли, — они остро характерны, там такой простор для импровизации, даже для гиперболы — преувеличения и даже для юмора.
Например в книге Гюстава Эмара «Твёрдая Рука» есть два абсолютно определённых негодяя. Один — сенатор, полный, самодовольный властный щёголь, выбившейся «в князи» подлым путём. Другой — чистый бандит, оборванец, хам, беспощадный убийца. Но они такие интересные в изобразительном плане! Разные внешне и любопытные как повод для рисования.
Екатерина Белоус:
1.Кому Вы первым показываете новый завершенный рисунок или чьё мнение для Вас особо важно? С каким бы художником из прошлого Вы бы с удовольствием побеседовали?
2. Можно ли стать художником не имея образования, но обладая сильным желанием?
Юрий Богачёв:
1. По техническим причинам первой видит мои картинки жена Валентина Ивановна. Она сама не рисует, но всю жизнь работает с книгой, а в родне её несколько художников. За сорок лет она изучила мои возможности, интересы и замашки детально. Поэтому её реакция безошибочна. Если сразу скажет: — «О! Ничего!» — значит я на верном пути. А, если спросит: — «Не слишком ли у него ноги враскорячку?», — то сначала я с досадой говорю: » — Нет, не слишком!», а потом понимаю, что надо переделывать.
Важно, конечно, и мнение коллег — художников, издателей, авторов, но с писателями свои сложности.
С интересом бы послушал Уильяма Хоггарта, Оноре Домье, Франсиско Гойю, Бориса Михайловича Кустодиева, Евгения Адольфовича Кибрика.
Счастлив, что довелось слушать Дмитрия Спиридоновича Бисти, Андрея Владимировича Васнецова, Ореста Георгиевича Верейского, Мая Петровича Митурича, Вениамина Николаевича Лосина, Царствие им Небесное, Виктора Александровича Чижикова, дай Бог ему здоровья!2. Да, стать художником можно только имея огромное желание. Есть примеры, когда большие художники не получали системного образования. Более того, вообще-то в вузах не учат «на художника». Там дают объективные знания в области пластики, закономерностей визуального восприятия мира и практические навыки в работе с изображением в материале. Умелый мастер и художник — не одно и то же. Мастер делает вещь, художник — создаёт чудо.
Но! Это не значит, что талант может не учиться. — Обязан. Он учится всю жизнь в музеях у великих, в библиотеках, на лекциях, у природы, у старших коллег, у младших коллег, даже у учеников.
К тому же, наше время настолько технологично, информационно, динамично, что надеяться лишь на дар божий не стоит. Я сторонник профессионализма, образования, школы в высоком смысле этого слова.
Валя Власова:
Добрый день. По некоторым гипотезам индейцы причисляются к индоевропейской расе и культуре. По вашему мнению, чем схожи этносы славян и североамериканских индейцев.
Юрий Богачёв:
Валентина, ваш вопрос тянет на целую диссертацию и его надо бы адресовать специалистам, историкам-этнографам. Мои же познания в этой области очень приблизительны. То, что народы мигрировали, кочевали в поисках лучшей доли или под влиянием природных ненастий, знакомились с иными племенами, воевали, мирились, торговали, перенимали обычаи, влюблялись,
ассимилировали, — в этом нет сомнений. Учёные обнаруживают родство между коренными жителями крайнего севера Евразии и Америки. И всё-таки, даже в пределах нашей огромной страны мы — псковские, кубанские, вологодские, сибирские, мордовские — очень разные, и внешне, и по речи, и по культурным традициям. Что уж говорить об индейцах?
Но мне, как человеку рисующему, важны не только различия, но и сходства. А роднит славян, татар, алтайцев, чукчей, африканцев и индейцев то, что все они красивы. Некрасивых этносов не бывает. Блага цивилизации ещё и выравнивают их стили жизни. Сейчас индейцы, одетые в сорочки и галстуки, работают программистами в офисах, банках, университетах. Как пел Фёдор Чистяков:
«Настоящему индейцу завсегда везде ништяк!».
Полина Терехова:
Ваши рисунки очень изящны и интересны переливами красок. Так и хочется увидеть их на шёлке! Были ли у вас заказы не книжного характера?
Юрий Богачёв:
Как говорил бравый солдат Швейк, «Когда я был на военной службе…», то приходилось рисовать огромные панно на железе, делать витражи, вернее их имитацию на стекле, выбивать чеканку, писать километры шрифтов разного размера, от аршинных до бисерных букв. В институте мы учились делать офорт, линогравюру, литографию. Но вот на шёлке никогда не работал.
Аня Родина:
Придумывая иллюстрации, изучаете ли вы дополнительную литературу по теме, насколько глубоко погружаетесь?
Юрий Богачёв:
Да, без изучения дополнительной литературы просто невозможно. Это чревато досадными и несуразными ошибками и по материальной культуре — одежда, обувь, быт, и по географии — пейзаж, архитектура — и по истории. Погружаться в среду и материал нужно максимально, насколько позволяет время. Но и нельзя быть рабом знаний — иногда ради выразительности можно позволить некоторое преувеличение или отклонение от документальной истины, что, собственно, делают и писатели
